Инвенция. Топика
Тема: Инвенция. Топика
Теоретическая часть
-
Какие этапы на пути от мысли к слову отражены в классическом риторическом каноне?
-
Какую роль играет в этом каноне этап «изобретение»? В чем состоит деятельность оратора на этом этапе?
-
Что такое топика? Какие топы (смысловые модели) вам известны?
-
Расскажите о возможности использования топов при «изобретении» содержания судебной речи.
-
Выскажите предположения о том, использование каких топов наиболее характерно для «изобретения» каждой из композиционных частей судебной речи. Приведите примеры.
-
Как вы думаете, почему с течением времени произошло переосмысление значение выражения «общее место», в результате чего у него возникло второе, «отрицательно-оценочное», значение?
-
Созданию какого коммуникативного качества речи способствует топ «определение»? Приведите примеры.
-
Как вы думаете, какой из механизмов мысли — анализ или синтез — наиболее часто используется в судебной речи?
-
Оцените возможности использования топа «свойства» при изобретении судебной речи. Что бы вы посоветовали в этом отношении начинающему судебному оратору? Приведите примеры из судебных речей.
-
Кому чаще приходится обращаться к топу «причина и следствие» при изобретении содержания речи?
-
Почему топ «обстоятельства» является основным при построении речи защитника и обвинителя? Приведите примеры.
-
Оцените личность судебного оратора относительно склонности к использованию изречений, цитат, сентенций, крылатых выражений, пословиц и поговорок в качестве «свидетельства» в защитительной речи? В чем в данном случае будет проявляться коммуникативная (риторическая) грамотность выступающего?
-
В чем заключаются особенности использования топа «пример» в судебной речи и что может быть использовано в качестве примеров в судебной речи?
-
Охарактеризуйте использование судебным оратором топа «имя». Приведите примеры.
Практическая часть
1. Какие топы (смысловые модели) использованы в следующих примерах:
1.«Господа судьи, господа присяжные заседатели! Вашему рассмотрению подлежат самые разнообразные по своей внутренней обстановке дела. Между ними часто встречаются дела, где свидетельские показания дышат таким здравым смыслом, проникнуты такою искренностью и правдивостью и нередко отличаются такою образностью, что задача судебной власти становится очень легка. Остается сгруппировать все эти свидетельские показания, и тогда они сами собою составят картину, которая в вашем уме создаст известное определенное представление о деле. Но бывают дела другого рода, где свидетельские показания имеют совершенно иной характер, где они сбивчивы, неясны, туманны, где свидетели о многом умалчивают, многое боятся сказать, являя перед вами пример уклончивого недоговаривания и далеко не полной искренности; не ошибусь, сказав, что настоящее дело принадлежит к последнему разряду» (А.Ф. Кони).
2.«Слабо обвинение, если ищет в случайно сорвавшемся во время драки слове юридического определения события! Односторонна и ложна привычка всякий приписываемый подсудимому факт истолковывать самыми худшими для него предположениями. Драка возводится в насилие, клочок бумаги – в невыгодный контракт, ссора – в принуждение к выдаче обязательства. С такой логикой всякого покупающего нож надо считать за приготовляющегося к убийству, всякого гуляющего ночью с фонарем – за поджигателя» (Ф.Н. Плевако).
3.«Личность подсудимого глубоко поучительна. Он находится как раз на той любопытной грани между нормальным и ненормальным человеком, на которой все заблуждения страстей обыкновенно получают свое самое сильное и яркое выражение. Он будто целиком взят из самых странных романов нашей эпохи: в нем есть и карамазовская кровь, есть большое сходство с Позднышевым из «Крейцеровой сонаты», он отчасти сродни и много думающим жуирам, постоянно изображаемым французскими писателями. Самая его фамилия «Иванов», подобно заглавию чеховской комедии, будто хочет сказать нам, что таких людей много расплодилось в наше время. Иванов, хотя и военный писарь, но человек с большой начитанностью; он пишет свои показания очень литературно, без всяких поправок и без малейших ошибок даже в знаках препинания, так что это соединение простого звания с образованностью помогает раскрытию типичности Иванова: в нем есть и стихийная сила и развитая мысль» (С.А. Андреевский).
4.«Обратите внимание и на то, что довести человека до безумия можно намеренным употреблением вредных средств и намеренным устранением полезного: я и мой брат, мы – два злодея, желаем довести до безумия две жертвы: я даю своей жертве сильнодействующие средства, а брат мой томит своего врага голодом, и, когда тот мучится им, он ставит около него хлеб, но мешает ему взять его… Муки голода сводят с ума и этого человека. Я употреблял средство, брат – мешал жертве пользоваться необходимым для жизни, и оба достигли одного результата. Неужели же вы разделите нас: одного сочтете виновным, а другого безнаказанно простите? Всякая мера делания или воздержания от дела, направленная к достижению той или другой цели, есть способ добиться ее…» (Ф.Н. Плевако).
5.«Заботы Певцевич я могу сравнить с заботами доброго пастыря, который приютил у себя овец, потрепанных волком. Он ходит за ними, моет, чешет, кормит, и овцы, по природе существа кроткие и незлобивые, беззаветно вверяются хозяйской доброте. Но, увы! – как только у них отрастает надлежащей длины шерсть, – их стригут наголо и гонят со двора, утешая, что стриженую овцу сам Бог бережет» ( М.К. Казаринов).
6.«Но у нас есть русская пословица, довольно удачно обрисовывающая характер человека, живущего в семье: «в людях – ангел, не жена; в доме с мужем – сатана». Человек может быть дома один: может и поссориться, и подраться; но как только явится к посторонним людям, он будет совершенно другой. Чувство ли деликатности, ложный ли стыд, но во всяком случае в человеке есть какое-то чувство, которое заставляет его дома быть одним, а вне дома другим. На людях человек всегда сдерживается от тех резкостей, которыми судьба его наделила. Поэтому нет ничего удивительного, если Фанни Владимировна вне дома выказывала иногда такие качества, которых в доме никогда не проявляла» (Ф.Н. Плевако).
7.Нам вменяется в вину сравнение с Саратовско — Симбирским банком. Неизвестно, к каким фактам относится это сравнение. Сравнение может быть неточное, преувеличенное, неудачное, пожалуй, даже сравнение может быть и оскорбительное, но как сравнение можно сделать предметом клеветы, когда yкaзывается, в каком отношении предметы сравниваются? Если так оценивать сравнения, то обвинений в клевете не оберешься. Поймали на взломе амбара человека с топором и ножом. Говорят, разбойник. Нет, говорит он, извините, я только вооруженный вор. Два казначея взяли по пачке денег и пощли играть в карты. Один выиграл и внес взятую сумму в казну, а сумму выигрыша положил в карман. Другой проиграл – его обвиняют в растрате.
Говорят: оба казначея одного поля ягоды. «Не клевещите, – говорит казначей счастливый, – я не
казнокрад, я ничего не растратил, я только нарушил правила хранения вверенных мне денег».
При такой строгости каждое сравнение можно будет более или менее обратить в клевету. Ведь сравнивают предметы не тождественные между собой, а только похожие в том или другом отношении, указывая на один или несколько признаков сходства. Ну, кто бы cтaл требовать, чтобы человеческая шея, которую сравнивали с шеей лебединой, была покрыта лебяжьим пухом? Bлюбленную девицу сравнивают с луной… Сравнение есть мнение, вывод, его можно проверить, раз указано, к чему оно относится.
Но, говорят, сравнением с Саратовским банком мы напомнили о скамье подсудимых, мы говорили, что вот те попали на скамью подсудимых благодаря тому, что запутались, а вы, перескакивая трещины и заделывая прорехи, благодаря этому не пoпали туда же… Но разве скамья подсудимых была так далека oт С.-Петербургского-Тульского банка, что о ней можно говорить с пренебрежением?
Теми тенденциями, которыми руководствовались деятели Саратовско-Симбирскогo банка, правители С.-Петербургского-Тульского банка не задавались; тем не менее они совершали такие рискованныe и неправильные действия, которые при несчастном обороте могли привести банк к крушению, а крушение это могло окончиться и скамьей подсудимых. Слава богу, она ушла и, по всей вероятности, никогда не будет грозить почтенным деятелям Тульского банка , с чем их и поздравляю.
Но ведь сидящие на скамье подсудимых не всегда грешнее тех, которые ходят на свободе» (П.А. Александров ).
2. Воспользуйтесь топами «род и вид», «разновидности» «размножая» указанные идеи: дружба; зависть; любовь; страх; страсть; власть; преступление; правда; справедливость; свобода.
3.
Составьте смысловые схемы и разработайте риторические смысловые эскизы для речей (см. образец: Михальская А.К. Основы риторики.- М., 2001, с.202-203) с центральными терминами: богатство; мечта; совесть; доверие; творчество; защита; адвокат; закон; честь; вера; родина; патриотизм; героизм; подвиг; слово; знания; счастье; красота; суд; сострадание; угроза; авторитет; предательство; измена; деньги; весна; судьба; государство; мудрость;гордость.
Для каждой речи подберите название темы.
Рекомендуемая литература:
-
Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации.- М., 2002.
-
Клюев Е.В. Риторика (Инвенция.Диспозиция. Элокуция): Учеб. пос. для вузов.- М.,1999.
-
Михальская А.К. Основы риторики: Учеб. для общеобразоват. учреждений.- М.: Дрофа, 2001.
-
Петров О.В. Основы судебного красноречия: учеб. пособие.- М.: Изд-во Проспект, 2006.
-
Риторика для юристов: основы судебного красноречия: Учебно-практ. пособие для студентов вузов /авт.-сост. Л.В.Поповская, О.В.Лисоченко.- Ростов н/Д: Феникс, 2008.
-
Судебные речи знаменитых русских адвокатов.- М., 1997.
-
Хазагеров Г.Г. Риторика. – Ростов н/Д: Феникс, 2006.
-
Шуйская Ю.В. Аргументация в судебной риторике. – М.: «Добросвет», «Издательство «КДУ», 2008.
Оставьте комментарий!
Вы должны быть авторизированы чтобы оставлять комментарии.