Сложный душевный мир или английский язык в Дубне? Ответ очевиден
Сложный душевный мир
Как в масштабной пенталогии Б. Шоу «Назад к Мафусаилу», где герои, освобождая рождение человека «от боли, тем самым лишают жизнь радости», Князь, освободившись от чувства сострадания и любви, лишил себя нормальных человеческих связей. Л. И. Варшавский, выделяя в своей рецензии сцену в ресторане, отмечал, что в ней «герой Диордиева не только подл, но и страшен».
Также вам может показаться, что такая тема как английский язык в дубне никак не связана и даже не тематична. Хотя, может быть и связана. В любом случае зайдите сюда. На этом сайте можно узнать много интересного на тему английский язык в Дубне. Это очень важная для многих людей тема. Спасибо за эту информацию.
В многочисленных картинах (их в спектакле 14) «уверенная рука режиссера зафиксировала не отдельные кусочки страшного прошлого, а целую эпоху русской жизни, русской действительности». Судьбы «униженных и оскорбленных» были выдвинуты на первый план спектакля. Сложный душевный мир Наташи глубоко и полно раскрывала В. Харламова. Огромно горе, которое обрушилось на эту юную девушку. Ведь, казалось, еще вчера она сидела на коленях своего любящего отца, вместе с которым она исповедовала веру в способность человека оставаться и благородным в любых обстоятельствах, а сегодня она в минуту отчаяния проклята им.
Она пожертвовала всем ради своей любви к Алеше и, в то же время повинуясь закону о необходимости свободы человеческих поступков, отпустила его с Катей.
Актриса передавала главное в своей героине – ее душевную стойкость и нравственную силу. Уже одним своим существованием ее Наташа выносила безжалостный приговор жизни, в которой люди не могут быть счастливы, и в то же время утверждала несломленную человечность «униженных и оскорбленных».
Эта способность раздавленных обстоятельствами несчастных героев Достоевского вызывать самые горячие, самые лучшие переживания и чувства у современного зрителя, открывающего в них богатство и силу человеческого духа, была очень важна участникам постановки.
В крепко сцементированном спектакле, запечатлевшем неповторимый колорит романа Достоевского, с силуэтами «огромных густозаселенных, неприветливых зданий» Петербурга, с проливным дождем и пробегающими фигурками пешеходов, Я. Штейн оставался режиссером-педагогом, режиссером-воспитателем.
Оставьте комментарий!
Вы должны быть авторизированы чтобы оставлять комментарии.